Персиков  живо  сполз  с табурета,  бросил  кремальеру  на полдороге и,
медленно  вертя  в  руках  папиросу, прошел  в  кабинет  ассистента. Там, на
стеклянном  столе, полузадушенная  и обмершая от страха и  боли лягушка была
распята на пробковом штативе, а ее прозрачные слюдяные внутренности вытянуты
из окровавленного живота в микроскоп.
     - Очень хорошо, - сказал Персиков и припал глазом к окуляру микроскопа.
     Очевидно, что-то  очень  интересное можно  было рассмотреть в брыжжейке
лягушки, где, как  на  ладони видные, по  рекам сосудов  бойко  бежали живые
кровяные шарики. Персиков забыл о своих амебах и в течении полутора часов по
очереди  с  Ивановым  припадал к  стеклу  микроскопа.  При  этом оба  ученых
перебрасывались оживленными, но непонятными простым смертным словами.
     Наконец Персиков отвалился от микроскопа, заявив:
     - Сворачивается кровь, ничего не поделаешь.
     Лягушка  тяжко  шевельнула  головой,  и в  ее  потухающих  глазах  были
явственны слова: "сволочи вы, вот что..." (с)

А у тя есть брыжжейка?

У меня нету бога .... Совсем.

Дерёвня .....

Кошелёк бы ... Да ....

Я тож не буду и пака.