Будь я самодержавным государем, - говорил он, вставая с кресла и подтягивая обеими руками штаны, - я бы поставил на всех подступах к моей столице сведущих людей и возложил на них обязанность допрашивать каждого дурака, по какому делу он едет в город; - и если бы после справедливого и добросовестного расспроса оказалось, что дело это не настолько важное, чтобы из-за него стоило оставлять свой дом и со всеми своими пожитками, с женой и детьми, сыновьями фермеров и т. д. и т. д. и тащиться в столицу, то приезжие подлежали бы, в качестве бродяг, возвращению, от констебля к констеблю, на место своего законного жительства.
Этим способом я достигну того, что столица не пошатнется от собственной тяжести; - что голова не будет слишком велика для туловища; - что конечности, ныне истощенные и изможденные, получат полагающуюся им порцию пищи и вернут себе прежнюю свою силу и красоту.

...во французском королевстве нет людей, у которых были бы какие-нибудь местные интересы; - все интересы, которые остаются у француза, кто бы он ни был и где бы ни находился, всецело сосредоточены при дворе и во взорах великого монарха; лучи его улыбки или проходящие по лицу его тучи - это жизнь или смерть для каждого его подданного".